Домашние чтения.

Домашние чтения. "СТРАДА ДЕРЕВЕНСКАЯ"

Домашние чтения. "СТРАДА ДЕРЕВЕНСКАЯ" Отрывок из романа "ИВАН СУСАНИН"
Мужик – каждый по себе – многого не добудет, артелью же – города берут. Выживали, с голоду не пухли, и все больше Сусанина уважали. Но с приходом весны мужичьи лица вновь становились угрюмыми. Охотой и рыбной ловлей зерна не добудешь. В хлебных сусеках – кот наплакал. Нет ничего страшнее, чем остаться без посевного жита. Выход один: либо к богатому боярину бежать, либо на монастырские земли, на коих владельцы, дабы удержать крестьян, на жито не скупились. Но бежать с насиженных мест – самое худое дело. На одном месте и камень прорастает. Вот в такие голодные весны и приходил староста к Шестову.
- С превеликой нуждой к тебе, барин. Мужикам нечем пашню засевать. Худой был хлеб в минувшее лето.
- Ведаю, Иван Осипович, и моя нива оказалась скудная. Много ли жита мужикам понадобится
- На каждую десятину две чети ржи и четыре – овса.
- Многонько. И рад бы помочь, Иван Осипович, но мои закрома не такие уж и обильные. Одну дворню чего стоит прокормить.
Дворни у Шестова было немало: повара, конюхи, седельники, кузнецы, сапожники, плотники, винокуры, медовары, сокольники, ловчие, псари-выжлятники и оружные послужильцы, сопровождавшие барина в поездках в Кострому и по вотчине. И впрямь, прокорми такую ораву!
Но Иван Осипович отменно ведал, что Шестов без больших хлебных запасов не живет, а посему не отступался:
- Разумею, барин, дворня немалая, хлеба много идет, но, боюсь, закрома и вовсе оскудеют, коль мужики в бега кинутся.
- В бега – посуровел Шестов. – Сыск учиню.
- Изловить авось и удастся, но проку не будет. Что толку от мужика с пустым лукошком Никакого оброка, одни убытки барину.
- Ты меня уму-разуму не учи, Иван Осипович. Сам ведаю… Ну да ладно, прикину свои сусеки и скажу погодя.
Сусанин уходил из имения без тревоги: Шестов без жита крестьян не оставит. Он-то не хуже старосты ведает, что мужиков сыском не удержишь. То – большая беда для барина, ибо сколь бы не убежало крестьян, ему надлежит выплатить в государеву казну за каждого беглого, ибо каждый мужик Поместным приказом в писцовые книги занесен. Без посевного жита оставить – и того хуже: без оброка хлебный запас вытаит как весенний снег. А с каких шишей выставлять ратников на войну Не просто ратника, а конного, в полном вооружении, с запасным конем – с каждых сто четей земли в одном поле. Ведал Иван Осипович, что дворяне, дети боярские и новики должны были являться на службу «в сбруях, латах, бехтерцах, панцирях, шеломах и в шапках мисюрках »; кои же ездят на бой с одними пистолями, то кроме пистоля обязаны иметь самопалы или пищали мерные.
Мужичий оброк нужен как воздух. Облагодетельствует мужиков барин, дворне укажет потуже пояса затянуть, но оратаев в беде не оставит. Без пахотника не будет ни воина, ни бархатника.
Начало сева никогда без старосты не обходилось. Только по его слову брались за лукошко. Выйдет Иван Осипович на вспаханное поле, походит босыми ступнями и молвит:
- Сыровато мужики, но овес можно кидать.
А вот с ржаным житом не торопился. Через два-три солнечных дня вновь прохаживался босыми ступнями, запускал в землю ладони поглубже и говорил:
- Прогрелась. Самая пора лукошки брать.
Мужичья страда. Она всегда памятна своими обрядами. Не начинают ни орать, ни сеять, ни косить, ни жать, не помолившись Господу, не попросив у него благословения на каждую работу.
Обычно встанешь у поля и повернешься в ту сторону, откуда по приметам исходят благоприятные предзнаменования: ясное небо и тихий благовейный ветерок. Набожно поклонишься на все четыре стороны и, постояв некоторое время на своей полосе, наблюдаешь за полетом и криком птиц. Следишь и за первой поступью лошади, когда впрягаешь ее под соху и, непременно осенив себя крестным знамением, молвишь:
- Благослови Господи Иисусе Христе!
Никогда не забыть Сусанину и обряда, когда перед севом совершается на поле молебен. А происходило это еще в ярославской Курбе. Батюшка читал заклинательные молитвы, изгоняя нечистых духов, а затем благословлял мужиков и баб. После того наступало самое значимое из всего обряда. Здоровенная баба (непременно баба!), поцеловав крест, ступала к попу, обхватывала его во всем облачении поперек и перебрасывала через себя наземь.
Мужики принимались катать попа по ниве и восклицать:
-Уродись тучный сноп, как толстый поп!
Батюшка терпит, несмотря ни на грязь, ни на кочки. Если бы он воспротивился такому обряду, то мужики бы попеняли:
- Ты, отче, знать не желаешь нам добра, не хочешь, дабы у нас уродился добрый хлеб. А ведь ты, отче, кормишься нашим хлебом.
Батюшка охает, но помалкивает: от голодного страдника ни попу, ни храму никакого прибытку, а посему надо перетерпеть.
Затем батюшку всем селом угощали, и коль пир прошел без всяких раздоров, быть урожаю.